Дню освобождения Смоленщины посвящается…
Дети военных лет… Они не принимали участие в Великой Отечественной войне, но оказались в списках пострадавших от нее, ощутили на себе в полной мере все ее тяготы.
К сожалению, с каждым годом их в живых остается все меньше и меньше. А потому перед потомками стоит важная задача сохранения исторической памяти о них. Для этого библиотекари нашего округа и активные читатели библиотек ведут работу по наполнению тематического электронного ресурса «Дети военных лет» на сайте Смоленской межпоселенческой централизованной библиотечной системы.
Некоторые из размещенных там щемящих воспоминаний, записанных в основном в 2018-2020 годах, мы хотим продублировать на наших страницах.
Не забывайте, прошу вас, того поколенья,
Чье детство украла война.
Все горе и беды со взрослыми вместе
Из чаши одной хлебнули сполна.
З. Семенова
Нина Аверьяновна Жевлакова:
– Когда началась война, мне было 11 лет. Жили мы в деревне Магалинщина Смоленского района. Передали по радио, что война, и уже к вечеру начали стрелять, начали копать окопы, в которых мы прятались. Отец через неделю ушел на войну. Меня с семьей отправили в Сыр-Липки.
Когда немцы отступали, они выгоняли из домов жителей деревень к реке Жереспея и расстреливали местных коммунистов, а хаты тех, кого не расстреляли, сожгли. А я с семьей спряталась в лесу под Жуково.
Во время войны мы работали в полях, пахали на быках, гребли сено. Нам повезло, что из моих родственников на войне никто не погиб.
Об освобождении Смоленщины мы узнали, будучи в лесу у д. Жуково с семьей и односельчанами. Мы услышали голоса людей, думали, это немцы, а это были наши солдаты с вестью об освобождении Смоленска.
(Записала библиотекарь Сыр-Липецкой сельской библиотеки Нина Владимировна Ворошилова).
* * *
Надежда Даниловна Харитонова (Подмолова):
– Когда началась война, мне было пять лет. Мы жили в деревне Озерицы Велижского района. После объявления войны женщины плакали, а взрослые мужчины собирались на фронт. Моя мама пекла хлеб для партизан. Однажды немцы пришли за мамой и дедушкой. Их били. Даже меня допрашивали о том, пекла ли мама хлеб, но я им ничего не сказала.
Немцы у нас забрали корову и лошадь, а маму и других женщин повезли в деревню Канцевку. По дороге их стали расстреливать, но моя мама и еще одна женщина спрятались в расщелине старого дерева и остались живы.
Деревню нашу сожгли дотла. На войне погибли два моих дяди Алексей Подмолов и Иван Павлович Чеюшов. Отец был в плену, а потом вернулся домой.
День освобождения Смоленщины мне пришлось встретить в деревне Осиповка Понизовского района. Помню, шли бои, мы прятались в оврагах возле речки. Потом в деревню вошли наши войска, мы бежали все к ним. У солдат была полевая кухня, и мне тоже дали котелок с кашей.
Наша страна победила в Великой Отечественной войне потому, что весь народ был един, защищая свою землю.
(Записала библиотекарь Центральной детской библиотеки Любовь Степановна Иванова).
* * *
Надежда Николаевна Ануфриева:
– Когда началась война, мне было 10 лет. Жили мы в деревне Капище Касплянского района. Была свадьба, все жители деревни гуляли на свадьбе, было весело, погода была солнечная, и вдруг приехал уполномоченный и объявил о войне.
Однажды в деревне сел наш советский самолет, началась бомбежка, мы, да дети, бежали к самолету, а летчик кричал: «Ложись!» А мы все равно бежали.
Немцы были разные. Кто-то заходил к нам в дом, а у нас на стене висел портрет Сталина, так они говорили, что пусть он живет и что они не сами напали на Россию, а их заставили. Больше, чем немцы, жителей беспокоили полицаи, они из орудий стреляли по деревне. Тогда мы уходили в лес, чтобы переждать обстрел. А однажды нам партизаны сказали, что возвращаться некуда – деревню сожгли немцы, и мы остались в лесу.
В 1942 году началась эвакуация жителей деревни, и мы с матерью уехали в Новосибирскую область, Ордынский район, деревню не помню. Там узнали, что Смоленск освобожден, и сразу вернулись. Деревни, где мы жили, уже не было, ее сожгли немцы. Отец вырыл землянку, там мы и жили до окончания войны.
Мой родной брат Алексей Николаевич Ковалев 1922 года рождения пропал без вести и до сих пор никто не знает о его судьбе. А врага мы все-таки победили, потому что любили и все защищали свою землю, от мала до велика.
Война – самое страшное, что есть на свете.
(Записала библиотекарь Центральной детской библиотеки Любовь Степановна Иванова).
* * *
Валентина Федоровна Приставкина:
– Когда началась война, было мне 9 лет, я только закончила первый класс. Весть о начале войны встретила в своей родной деревне Кощино.
А было так: шумной детской компанией гуляли на улице, когда услышали от взрослых, что началась война. Люди вокруг плакали, кричали. При отступлении Красной армии был дан приказ покинуть территорию, спрятаться. Наша семья с соседями решила выкопать блиндаж и укрыться в нем. Вокруг рвались бомбы, но соседский мальчик Коля Евдокимов среди всего этого ужаса схватил меня за руку и потащил в блиндаж, тем самым спас мне жизнь. Однако сам погиб через два дня после окончания войны от шальной пули.
На фронте погиб мой родной дядя, брат отца, остальные вернулись живыми.
Мы хотели любой ценой защитить свою землю, свой отчий дом, своих родных, не отдать ни пяди земли врагу. Надоело терпеть издевательства и муки от гитлеровцев, унижение, голод и смерть.
При отступлении гитлеровцы сожгли деревню Кощино дотла, вернее, не сами гитлеровцы, а полицаи все спалили. Боясь зверств фашистов, мы, мирное население, пряталось в кустах. Через день возвратились в родную сожженную деревню. Стали налаживать мирную жизнь.
(Записала заведующая Кощинской сельской библиотекой Елена Валентиновна Неганова).
* * *
Татьяна Михеевна Никитенкова:
– Когда началась война, мне было 10 лет. 22 июня 1941года жители деревни Псарцы были на сенокосе. Взрослые заготавливали сено, а старшие дети присматривали за малышами. И вдруг вдали увидели, что кто-то скачет на лошади. Это была моя старшая сестра Мария, которая кричала: «Война, война!» Все перестали работать и побежали в деревню. Я тогда еще не понимала, что такое война.
В нашу деревню после операции по уничтожению партизан в Брянской области приезжали карательные отряды немцев. Здесь они отдыхали, лечились и через какое-то время уезжали. В деревне говорили: «Уехали в Брянск на партизан». Один отряд уезжал, а другой приезжал.
Однажды немцы вытопили баню. Свою одежду и оружие (пистолеты) оставили возле бани, а сами пошли мыться. Выйдя из бани, они обнаружили, что нет оружия. Полицаи согнали к бане всех жителей деревни с лопатами и приказали выкопать очень большую яму. Копая яму, мы догадались, что нас сейчас расстреляют.
Построив всех на краю ямы, немцы потребовали выдать тех, кто украл оружие. Но никто не знал, кто это сделал. Тогда полицай в громкоговоритель сказал, чтобы вышли те, кто украл оружие, если не выйдут, то расстреляют всех. Вышли три мальчишки шести-семи лет и отдали оружие. Полицай приказал им раздеться и лечь на то место, где лежало оружие, и стал избивать плетью.
На войне погибли отец Михей Константинович Рожков и двоюродный брат Яков Константинович Латонин.
Советские войска приближались к Смоленску. Полицаи согнали детей и женщин для вывоза в Германию. Довезли нас до деревни Лопушки и оставили. Моя семья решила вернуться домой. Подходя к деревне, мы встретили советского солдата, который сказал нам: «Уходите, здесь будет большой бой». Спрятались во рву. Над нами летели свистящие мины. Поблизости рвались снаряды.
Когда закончился бой, приехала на лошади женщина и сказала: «Русские пришли, идите домой». Люди заплакали и побежали.
Русский народ мужественный, сильный и любящий свою Родину, поэтому и смог победить врага.
(Записала библиотекарь Синьковской сельской библиотеки Ирина Михайловна Добровольская).
* * *
Нина Владимировна Гуркина:
– Когда началась война, мне было 6 лет, и жили мы во Владимировской области, г. Вязники. Дома слушали радио и услышали объявление о начале войны. Я ничего не понимала, а мама с бабушкой заплакали.
Через Вязники шли эшелоны с фронта в тыл с искореженной военной техникой, а обратно возвращались, покрытые брезентом, замаскированные ветвями деревьев и под охраной наших солдат, полные орудия и техники.
Помнится ночной гул немецких самолетов, летевших бомбить г. Горький. Летели низко, на крыльях отчетливо виднелась свастика.
К нам в детский сад поступало много эвакуированных детей. Многие были сильно напуганы, заикались и просто не могли говорить. Еще помню звучавшую по несколько раз в день песню «Вставай, страна огромная…» Помню бабушку, постоянно вязавшую носки для наших бойцов и посылки, которые мы отправляли на фронт.
На фронте погибли двоюродные братья моей мамы Андрей Кокорев, Григорий и Яков Садовские.
В День Победы, 9 Мая 1945 года, я была в Москве у родственников. Видела большое количество счастливых людей и, конечно, праздничный красивый салют.
(Записала заведующая Печерской сельской библиотекой Тамара Алексеевна Юшковская).
* * *
Зинаида Ивановна Ивакина:
– Когда началась война, мне было 4 года и 10 месяцев, и жили мы в городе Гусь – Хрустальный. 23 июня мы легли спать: я, мой брат (ему был 1 год) и бабушка. Мама была на работе в ночную смену.
В 11 часов вечера мы проснулись от тяжелого гула немецких самолетов, которые пролетали над нашим городом. Мы втроем лежали на полу. Нам было так страшно! Гул самолетов постепенно смолк, и мы уснули. Папа в это время еще не вернулся с Финской войны. Было больно, страшно и обидно.
Но нам так и не пришлось встретиться с папой. С одной войны он сразу попал на другую. Получив повышение, отец стал командиром танкового полка. В 1943 году их войска были направлены оборонять Ельню. Там, видимо, и погиб, так как примерно в это время маме пришло письмо о том, что наш отец пропал без вести.
Мама получала на нас пенсию 28 рублей, жить было очень трудно. Война забрала у нас отца – Ивана Ивановича Кочеткова, дядя Петр Николаевич Большаков погиб в разведке, также погиб Вячеслав Павлович Некрасов – двоюродный брат и Павел Некрасов – муж тети.
Мы ненавидели фашистов, всячески поддерживали наших бойцов и желали скорой победы.
(Записала заведующая Талашкинской сельской библиотекой Ольга Владимировна Рандо).
* * *
Мария Мироновна Сафронова:
– Когда началась война, мне было почти 14 лет. Мы жили в совхозе «Анастасино». Всех жителей собрали около клуба и по радио объявили, что началась война. А 23 июня всех мужчин забрали на фронт, остались женщины, старики и дети. Все жители начали собираться в беженцы, мы с мамой и братом тоже поехали с ними на лошадях.
Мы подъехали к Соловьевой переправе, и что мы увидели… Этот ужас я не забуду никогда. Люди и кони лежали убитые на берегу, вода была красная от крови, в небе стоял гул вражеских самолетов, и они периодически бомбили переправу, не давая людям переправляться. На воде лежали перевернутые и разбитые лодки. Какой-то человек замахал руками и закричал: «Назад!» Мы быстро развернулись и поехали обратно. Потом мы вернулись в Новоселье.
На войне у меня погиб отец Сафронов Мирон Михайлович. 11 декабря 1943 года он был тяжело ранен и умер в госпитале Смоленска. Похоронен в братской могиле, на Покровском кладбище.
Освобождение Смоленщины встретили дома в деревне Новоселье. Пришли наши солдаты и сказали: «Немцы бегут, скоро будет наша Победа!» Все ликовали, кричали: «Ура!»
В 1943 году я с подругами ходила работать на аэродром в д. Фролы: чистили снег, готовили полосы для самолетов.
В нашей стране были смелые, мужественные люди, которые защищали свою Родину, не жалея своих жизней, поэтому мы смогли победить фашизм.
(Записала библиотекарь Дивасовской сельской библиотеки Пигалева Елена Елисеевна).
* * *
Мария Сергеевна Семенова:
– Когда началась война, мне было 4 года. Жили мы возле Каспли в д. Барнашки. Отца забрали на фронт и мама осталась одна с двумя детьми.
Со временем к нам в деревню пришли немцы. Они забрали всю скотину у жителей деревни, заставляли женщин готовить и стирать для них. И наша мама под страхом за своих детей готовила им.
После того, как возле деревни нашли убитого немца, всю деревню согнали к огромному рву на расстрел. Фашисты решили, что в деревне есть партизаны и начали их искать. Но партизан не было, и немцы, убедившись в этом, отпустили всех. Я помню этот ров. Как мы стояли, мать держала нас за руки. Дети плакали, женщины молились, прикрывая собой своих детей. Кто забил этого немца, так и не нашли.
Немцы давали детям шоколадки, а мы боялись их есть, чтоб нас не отравили. Во время бомбежек мы прятались в погреб.
Уходя, немцы подожгли деревню. Деревня вся сгорела, остались только два дома, которые стояли на окраине, огонь до них не дошел. Жить негде было, страшный голод, холод. Собирали шишки, клевер, щавель. Всю скотину немцы забрали, а кушать хотелось.
Когда пришли русские в деревню, все первое время боялись их и не верили, что это наши. Солдаты делились кашей. Дети ходили за 10 км в соседнюю деревню, чтобы попросить еды.
На войне у меня, слава богу, никто не погиб. Отец вернулся домой после войны без руки. Мы с братом подросли. Отец со временем стал рубить новый дом, а добрые люди помогали ему. Тяжелое время было, но мы пережили его.
(Записала библиотекарь Почаевской сельской библиотеки Людмила Евгеньевна Лядущенкова).
* * *
Анна Тимофеевна Зенина:
– Когда началась война, мне было 12 лет. Жили мы в деревне Ломейково Кардымовского района. Очень страшное время началось с наступлением Великой Отечественной войны: в деревню пришли немцы, школу закрыли, детей постарше угоняли в Германию, кушать было нечего, немцы забрали всю скотину. Все мужики ушли на фронт, остались старики и женщины с детьми. Голодно было. Собирали зимой в полях мерзлую картошку, мы ее называли «тошнотики», мамка жарила, и мы ее ели. Детям приходилось тягать на себе плуг, чтобы что-то посадить.
Рядом с деревней протекал Днепр. Несмотря на то, что в деревне стояли немцы, партизаны тоже часто появлялись. Три семьи немцы расстреляли, потому что заподозрили, что те помогали партизанам.
Уходя, немцы подожгли деревню. Чтобы как-то жить, люди пытались сделать какое-нибудь жилище. Ставили столбы, переплетали их прутьями и обмазывали глиной. В так называемой «глинобиточке» ютилась и наша семья.
Много война принесла горя. У меня погиб дядя и два двоюродных брата совсем юными ребятами, отец пришел с войны раненый. Когда закончилась война, все радовались и плакали. Правда, еще не один год после войны очень тяжело жилось.
Наша деревня вся распалась, люди уходили, чтоб найти жилье. Таким образом, наша семья оказалась в деревне Тишино. Здесь нам дали дом, и мы стали с нуля поднимать свое хозяйство. Спасал сад – мы детьми собирали яблоки и ходили их продавать. В колхозе работали за «палочки», так называли трудодни. Потихоньку-помаленьку завели домашнюю птицу, а потом и телочка появилась, были сами с молоком, да и продавали еще.
(Записала библиотекарь Почаевской сельской библиотеки Людмила Евгеньевна Лядущенкова).
* * *
Нина Наумовна Белянкина:
– Когда началась Великая Отечественная война, мне было 4 года. Наша семья жила в деревне Шелатони Касплянского (потом Смоленского района).
Самое сильное воспоминание о войне, когда в 1941 году бомбили город Смоленск, было видно зарево, горел весь город, а у нас в деревне дрожали рамы и стекла в домах.
Во время оккупации Касплянского района полицаи каждую ночь ходили по домам и искали партизан. У нас на глазах застрелили соседку Акулину Ермачкову, другую семью пытали три дня за связь с партизанами и тоже расстреляли. Немцы устроили показательную казнь, собрали всех жителей деревни, чтобы смотреть на расстрел этой семьи. Фашисты хотели запугать нас.
А в 1943 году партизаны предупредили жителей, чтобы они уходили в лес, так как началось освобождение Смоленщины, и немцы отступали через нашу деревню. Мы прятались в нише берега реки Каспля. Два снаряда разорвались возле нашего дома.
Деревня Шелатони осталась целой, а соседняя деревня Яшино сгорела дотла.
На войне у меня погибли два двоюродных брата и родной дядя Михаил Ефремович Попилин.
Считаю, что победу в Великой Отечественной войне мы одержали, потому что русский народ был очень сплочен, он сражался за свою русскую землю, за Родину – мать.
(Записала библиотекарь Касплянской сельской библиотеки Нина Васильевна Данченкова).
* * *
Алла Фроловна Романюгина:
– Войну я встретила в деревне Моготово Смоленского района, мне было 3 года. Когда в деревню пришли немцы, они выгнали всех жителей из домов. Мы жили в окопах и землянках в лесу, с нами была наша корова, благодаря которой мы и выжили.
В нашей семье было 12 человек: отец, мать и 10 детей. Отец не был призван, так как он был ранен на Финской войне.
Помню, что немцы при отступлении бросали зажигалки на крыши домов, а отец вместе с другими жителями деревни тушил их.
На войне погиб мой дядя – Ефим Иванович Семенков, партизан, был казнен в застенках гестапо, которое находилось в Смоленске.
Освобождение Смоленщины я встретила дома с родителями. Всей деревней мы собрались на горе и смотрели салют, который был в Смоленске.
(Записала библиотекарь Касплянской сельской библиотеки Нина Васильевна Данченкова).
* * *
Екатерина Владимировна Павлова (Ермачкова):
– Наша семья пережила войну в деревне Горбуны Касплянского района (потом Смоленского): мать Василиса Григорьевна Ермачкова 1893 года рождения; братья Никифор Ермачков 1923 года, Иван 1925 года, сестра Вера 1932 года и я, Екатерина 1927 года рождения. Отец Владимир Афанасьевич Ермачков 1895 года рождения ушел на фронт. Воспоминаний сильных несколько.
В деревне Горбуны много мужчин ушли в партизаны: те, кто вернулся, не доехав до фронта, и те, кто подрос в деревне, еще окруженцы – человек 20. Прямо в деревне завязался бой между карателями и партизанами. Каратели стреляли, попутно грабили все, что можно было унести. Старший брат Никифор уже был в этом бою, а младший брат Иван еще был дома. В этом бою был ранен партизан Мишка из деревни Пилички (Минченков Михаил). Никифор притащил его к нам домой. Мать сняла с иконы рушник и перевязала его, больше нечем было. Брат Иван взял у соседей запряженную лошадь, в телегу положили раненого и погнали галопом к деревне Толкуны, к лесу, туда отступали партизаны.
Так оба моих брата оказались в отряде «Тринадцать», это было лето 1942 года. А я в этот день, прячась от обстрела в окоп (в саду перед хатой), наступила на лезвие косы босой ногой, долго лечилась от сильной раны. Мать бежала за телегой больше километра, пока за горкой не укрылись партизаны.
Каратели расстреляли трех захваченных в деревне мужчин – «белобилетников».
Второе воспоминание – о том, как немцы при отступлении угоняли нас в Германию. Два раза догоняли нас до деревни Стрыги (6 км), но русские настигали, одного немца при нас убило. Мы шли с коровой, на ней мешок с харчами. Во рву, перед деревней, пересидели ночь, под утро вернулись домой. По всей округе горели деревни, мы не могли понять, куда идти, поэтому пришли в деревню Толкуны, а не в Горбуны.
Когда вернулись в Горбуны, кругом дымились головешки. Нашей хаты не было, из всей деревни уцелело только семь дворов. В стороне от центральной улицы, по которой немцы отступали, были сожжены пуни с убранным хлебом.
На войне погиб мой старший брат Никифор, под городом Рудня, когда партизаны уходили в Белоруссию. Он отстреливался от наступавших немцев, прячась за картофельным буртом, а когда был смертельно ранен, в горячке разобрал свой автомат и разбросал все части в снег. Об этом рассказали партизаны, которые были с Никифором.
Похоронен в братской могиле в г. Рудня. В Ленинграде в блокаду пропал мой дядя, брат матери Герасим Мищенков с семьей.
В деревне Семеново Касплянского района (потом Смоленского) погибла в 1942 году жена дядьки Никанора (брата матери). Ее имя – на стеле на Кукиной Горе в с. Каспля – Саломанида Мищенкова.
Освобождение Смоленщины мы встретили в своей сожженной деревне Горбуны. Мы увидели двух солдатиков в красноармейской форме, обрадовались им. Бабы несли им еду, кто что мог, из своих последних припасов.
Я думаю, что мы победили потому, что мы были преданы своей Родине.
(Беседу записала дочь Екатерины Владимировны – Раиса Николаевна Струженкова).
* * *
Дина Петровна Беликова:
– Отец ушел на фронт в первые дни войны. Под Смоленском попал в плен, всех пленных перегнали в лагерь в г. Демидов. Мать поехала к нему на телеге с сестрой. Немцы тогда отпускали пленных, если их узнавали родственники. По возвращении из плена он ушел в партизанский отряд «Батя».
Однажды во время боя пропал один из партизан. Его не было ни среди погибших, ни среди живых. Согласно неписаным правилам, если кто-то исчезал – меняли место лагеря. На этот раз отступили от этого правила: надежный человек, не стоит менять удобные позиции.
Неизвестно почему (возможно, сильно пытали), но пропавший привел немцев к расположению отряда. Их окружили, завязался бой. Партизаны стали прорываться из окружения. Отца ранили в ногу, его несли на плащ-палатке. Он просил: «Оставьте меня, иначе все погибнем». Он потерял сознание.
Когда очнулся, вокруг стояли люди в гражданской одежде. Среди них был сверстник отца. Отец сказал: «Ребята, я свой» (он принял мужчин за партизан). Отца стали бить, повезли в г. Демидов в тюрьму. Николай (так звали полицейского) оказался мужем маминой двоюродной сестры. От него стали известны подробности гибели отца.
Николай рассказал, что когда охранял отца, носил ему в камеру еду и бинты. Отец предлагал Николаю бежать, но тот отказался, так как его жена была беременна, и он боялся, что ее расстреляют. Однажды Николай пришел в тюрьму, нашего отца там уже не было, его расстреляли.
Потом, когда пришли наши, Николая расстреляли за предательство. Когда отец ушел в партизаны, наша семья уехала в тыл. Соседка Ганна Тарасенкова с тремя детьми плакала и говорила, что очень боится ехать в неизвестность, и осталась в Каспле.
Судьба ее сложилась трагически. Муж был в партизанах. Однажды ночью в дом Ганны постучали. Вошли мужчины, которые, якобы, искали дорогу к партизанам. Но они, как оказалось позже, были полицейские. Женщина накормила их и отвела ночевать в сарай, пообещав, что все узнает и попытается им помочь.
Утром Ганну арестовали и повели в комендатуру. Был ноябрь, уже выпал снег. Проходя по мосту через речку, она бросилась в воду, боясь допроса. Ее вытащили из воды, а потом расстреляли за деревней. Долго жители Каспли наблюдали, как ветер развевал полы ее шубейки (хоронить немцы не разрешали). И все-таки жители осмелились и уговорили полицейских позволить ее похоронить.
Дети Тарасенковой остались одни. Тогда золовка Ганны Дарья пошла к начальнику полиции Сетькину и умоляла разрешить ей забрать детей. Детей ей отдали, а дом сожгли.
Освобождение Смоленщины мы встретили, будучи далеко от дома. И этот день стал для нас особенным. Женщины работали в поле. Вдруг из деревни на лошади прискакал парнишка с криком: «Смоленск освободили!» Работу бросили и тут же побежали в деревню собираться домой. Ехали на Смоленщину с радостью и тревогой: живы ли родные, оставшиеся в оккупации. Сколько было слез радости при встрече и слез печали, когда узнавали о погибших. Война – это очень страшно.
(Записала заведующая Касплянской сельской библиотекой Ольга Ивановна Копачева).
* * *
Антонина Борисовна Капустина:
– Когда началась война, мне было 10 лет. Отца своего я не помню, он погиб, когда мне было 2 года. Мама всю жизнь проработала дояркой.
Известие о начале войны нас застало в поле, где мы с братом и сестрами пасли колхозных коров.
Сельсовет направил нашу семью перегонять стадо коров в Рязань. Мы очень долго шли, ночевали в полях, перегоняли коров через речки на паромах.
Когда пригнали стадо в Рязань, сельсовет нам дал свободный дом с худой крышей. Было холодно, голодно, чтоб согреться, топили печь и залазили под нее. Ходили просить кушать. Мама продолжала доить коров, а мы их пасли.
Домой мы вернулись через три года. Нашу хату спалили немцы. Жить негде было, и наша мамка, не умеючи, построила землянку. Но вскоре она развалилась.
В деревне жила тетка Дуня, очень добрая, и мы пошли проситься к ней, чтобы она пустила нас жить к себе. Ходили в лаптях, одевали, что придется. Работать ходили, таскали снопы. На войне у меня погиб брат, которому было 12 лет.
После войны в деревне освободилась хата, молодая девушка Надя уехала работать в проводники. А свой дом отдала нам. Дай бог ей здоровья, если жива.
(Записала библиотекарь Почаевской сельской библиотеки Людмила Евгеньевна Лядущенкова).
* * *
Екатерина Васильевна Иванова (Пахарева):
– Когда началась война, мне было всего 2,5 года, но я помню, как отец уходил на фронт. Это было 23 июня 1941 года. Его отправили на оборону Москвы в г. Реутово, где он был зенитчиком. Потом он рассказывал, как немец рвался к Москве. День и ночь были налеты самолетов, бомбили, бомбили, а наутро Ю. Левитан сообщал: «Враг отбит! Москва не сдается!» «Эти слова вселяли надежду», – вспоминал отец.
Отец был награжден медалью «За оборону Москвы» и благодарственным листом за подписью Сталина.
Когда отогнали немцев от Москвы, отцу был дан приказ организовать школу радистов для подготовки и отправки их на фронт. Он прошел всю войну, был награжден многими медалями и орденом Славы. Домой вернулся к 7 ноября 1945 года.
В нашей деревне Бабни в период оккупации было много полицаев-предателей, которые очень жестоко относились к местному населению. Был такой случай. Моей тете надо было посадить картошку, у нее было четверо маленьких детей. На лугу паслась лошадь, она поймала эту лошадь и вспахала на ней огород. Утром к ней пришли полицаи и вывели ее с детьми на улицу перед домом.
Тетя Христя на руках держала Шуру, самого младшего, остальные дети стояли возле нее. Деревенские женщины плакали, глядя на это. Но подошел немецкий офицер и приказал отпустить ее и детей.
Еще помню эпизод, когда коммунистку Ольгу Жукову привязали к телеге, запряженной лошадью, и погнали в Демидов за 25 км. Она только успела крикнуть: «Прощай, кума Агриппина!» В Демидове посадили ее в яму с водой, держали несколько дней и потом расстреляли.
Перед освобождением нашей деревни к нам пришел какой-то военный и сказал, чтобы мы уходили. Был сильный бой. Все жители ушли за высокую гору, где ночевали в стогах сена. Вся деревня пылала огнем.
Утром мы вернулись домой. Наша хата уцелела, и помимо нас в ней разместилось еще три семьи.
Однажды сидели мы в хате и услышали сильный грохот. Мама открыла дверь, и мы все увидели, что была пробита крыша. Упал снаряд под порог в сени. Яма была очень большая. Мы бы все погибли, сверни снаряд на полметра.
После войны был страшный голод. На женщин легли все виды работ: копали лопатами, за семенами ходили на станцию за 50 км и на себе несли по 20 кг зерна для посева в колхозе. Не было ни быков, ни коней, ни коров. Работали и дети, и взрослые. Но мы выжили.
В нашей семье с войны не вернулись: дядя Василий Стефанович Кондратенков 1910 г.р.; дядя Василий Агеевич Кузьмичкин 1900 г.р.; двоюродный брат Андрей Семенович Егоров 1908 г.р.
(Записала библиотекарь Касплянской сельской библиотеки Нина Васильевна Данченкова).
* * *
Лидия Андреевна Мартыненкова:
– О начале войны мы узнали по радио. Начался переполох, мы, дети, плакали, кричали. Вскоре после объявления войны налетели немецкие самолеты и начали бомбить. Мама прибежала с поля, схватила нас (мне было 10 лет, а сестре 4 года), и мы побежали прятаться.
Объявили мобилизацию, и отец ушел на фронт. Батальон, в котором служил отец, дошел до Соловьевой переправы и попал в окружение. Некоторые из односельчан вернулись обратно в с. Каспля, но отец остался там. Ни одной весточки с фронта мы от него не получили.
После Победы мы узнали, что наш отец Пузачев Андрей Архипович 1906 года рождения, рядовой, пропал без вести в июле 1943-го.
Помню, что однажды прятались мы от немцев в жите (хлебное, злаковое поле) в соседней деревне Алфимово, а в это время пролетал самолет и начал выбрасывать парашютистов на это же поле. Подростки, которые не ушли на фронт, уничтожили этих парашютистов. Им сказали: «Сидите тихо и никому не рассказывайте, а то убьют всю деревню».
1 июля 1942 года немцы расстреляли на Кукиной горе 157 мирных жителей нашего села. Среди них были две сестры и семья брата моей матери (его жена и девушка-еврейка, которая была подругой сына). Сын-летчик, уходя на фронт, попросил, чтобы его девушка пожила у них в семье. Кто-то из соседей предал их.
Когда освободили Смоленщину, он написал письмо в сельсовет с. Каспля и попросил разыскать его семью. Получив сообщение, что вся семья расстреляла на Кукиной горе, он улетел на задание и не вернулся.
В 1943 году немцы подготовили списки для отправки людей в Германию. Партизаны говорили людям, чтобы уходили из села в лес и прятались. Наша мать забрала нас с сестрой, и мы прятались в окопах д. Жарь. Там было много наших односельчан.
Однажды утром мы не поверили тишине, не было слышно взрывов и стрельбы. Невозможно передать нашей радости, когда мы увидели наших солдат. Мы обнимали их и плакали.
В селе Каспля уцелело всего несколько домов. На фронте погибли отец и два его родных брата.
После изгнания фашистских оккупантов с родной земли я вместе с комсомольцами школы помогала восстанавливать разрушенное село.
(Записала библиотекарь Касплянской сельской библиотеки Нина Васильевна Данченкова).
* * *
Зинаида Прокофьевна Бойцова (Сергеева):
– Когда началась война, мне исполнилось 4 года. Отец сразу же ушел на фронт. Мы с мамой (я и еще две сестры) остались дома в родной деревне Добромино Глинковского района.
Помню, как отступали наши солдаты. Жители деревни провожали их со слезами и со словами: «На кого же вы нас оставляете?» На что солдаты отвечали: «Мы вернемся! Ждите!»
Немцы и полицейские бесчинствовали. Деревню Ляхово сожгли вместе с жителями. Из дома немцы нас выгнали. Мы долго жили в окопе, который вырыл отец до того, как ушел на фронт.
Когда немцы отступали, то уничтожали все и всех на своем пути. Жители деревни вынуждены были прятаться в глубоком окопе. Прожили там не одну ночь. Едва все затихло, наши мамы решили идти и узнать хоть что-то. Когда пробирались среди кустов, их окликнули: «Кто идет?» Женщины страшно испугались, подумав, что это немцы с полицаями. А это были наши солдаты. Слез радости невозможно было унять! С этого дня мы пошли жить в наш дом.
Шло время, и вот пришла радостная весть. Рано утром постучали в окно с криком: «Победа! Конец войне!» Многие из деревни не вернулись домой. Погиб брат отца.
Почему победили? Победил патриотизм. Шли в бой: «За Родину! За отчий дом и родных людей!»
(Записала заведующая Касплянской сельской библиотекой Ольга Ивановна Копачева).
Материал подготовлен в рамках социально значимого проекта «И, как они, учись служить Отчизне!»
