Нам не суждено предугадать, какую судьба уготовила жизнь. Каждый мечтает, чтобы была она долгой и счастливой. Ведь что может быть лучше, чем провести ее среди родных людей, получать удовольствие от каждой минуты, воспитывать здоровых детей, а потом встретить старость в бодром духе и без сожалений о пройденном пути….
Исходя из этих критериев, жительница д. Нагать Мария Михайловна Алферова вполне счастливый человек. Ведь сколько бед и потерь уготовило ей провидение, сколько испытаний выпало на ее долю, сколько раз стояла она на пороге вечности, ан нет, отмерено ей прожить в добром здравии и светлой памяти долгие-долгие годы…
Родилась Маша Свистунова (в девичестве) 19 июля 1927 года в д. Рибшево, что возле п. Пржевальское. В то время при восстановлении документов, утерянных во время войны, молодежь отписывала себе месяцы, а то и год-два. Так и Мария Михайловна стала «моложе» на целый год. Но, отмечая очередную дату, она точно знает, что становится старше на две зимы и два лета.
Крестьянская семья Свистуновых была большой даже по тем меркам: шутка ли – десять детей воспитывали родители, и Маша – посередине.
– Помню многое из своего детства, – рассказывает она, – мы не голодали, держали большое хозяйство. В школу ходили за пять километров, а вот надеть было нечего, у меня кроме маминой юбки и одежды-то не было, летом босиком, а зимой – в лаптях. Валенки были только у взрослых, бывало, ноги застудим, а греться на печку лезем. И не помню, чтобы сильно болели, так, немного покашляем и все. Лечили нас чаем с сушеной черникой и малиной, вареньем да молоком горячим. Крепкими мы были.
О войне …
В тот день по домам с повестками стал ходить работник сельсовета. Он заходил в каждую хату и сразу оттуда раздавался женский плач и крик. А вскоре зарыдала вся деревня. Так Свистуновы и узнали о том, что началась война…
Из большой семьи героини повествования воевали многие: отец Михаил Григорьевич ушел на фронт, муж одной из сестер погиб в марте 1945 года, а сама она умерла от дизентерии после войны, в партизаны ушел и муж другой сестры.
А вскоре Мария впервые в жизни увидела немцев. Она въезжали в деревню на мотоциклах и смеялись.
Почувствовав себя хозяевами, часто наведывались в деревню за продуктами. Это было днем, а по ночам сюда заворачивали партизаны. А однажды они пришли средь бела дня. Встречу с ними четырнадцатилетняя девочка запомнила очень хорошо.
– Пришли к нам два партизана, мама собрала кое-что из еды, запасы еще какие-то оставались, поставила на стол. Вдруг слышим немецкие голоса. Что делать? Партизаны говорят, мол, мы их сейчас уберем. «Не надо, – ответила мама, – вы уйдете, а нас сожгут». Дала им рабочую одежду и вывела во двор пилить дрова, будто-то бы родные наши. Немцы мимо проходят и нахваливают: «Пан, гут, гут», что хорошо работают. Страху мы тогда натерпелись…
Помню, как гоняли нас по деревням рыть окопы, как сестру Шуру водили на расстрел. Кто-то донес, что ее муж был партизаном. Пришел переводчик и увел ее, уже и солдаты с автоматами приготовились, а тут из другой деревни едет комендант и спрашивает, что здесь происходит. Ему поясняют, что это жена партизана. А он ответил, что жена за мужа не отвечает и велел ее отпустить. Деревня была рядом с лесом, и местных жителей согнали в соседнюю, подальше от партизан. Пришлось Свистуновым ютиться в чужой бане.
«Ешьте, детки…»
…Во время войны мама сохранила и детей, и внуков.
Вернувшись домой, Свистуновы увидели только бунки, (окопы) на какое-то время заменившие им кров. Потом братья Маши отстроили хибарку.
– Есть было нечего, – вздыхает Мария Михайловна. – Мама пекла лепешки из травы с ягодами. Мы ходили за ними в лес. Бывало, ноги мошки покусают, травой их изрежем, а не жалуемся, хочется побольше черники да брусники набрать. Домой с радостью спешим, а потом ждем, когда мама из печи снедь достанет. «Ешьте, детки», – говорит она, а мы сядем кружком, как саранча налетим на еду, а маме есть нечего. Было и такое…
Плохо было с едой, но труднее всего было заставить себя проглотить несоленую пищу. И если проблему с отсутствием сладкого заменяли ягоды или мед, соль достать было практически невозможно.
– В начале войны мама закопала в огороде дежечку (деревянная бочка – прим. автора) с солью. Когда выкопали, увидели, что она напиталась влагой, но это было неважно, главное, что теперь мы могли есть соленую еду. Люди, прознав об этом, стали ходить к нам за солью. Мама никому не отказывала и всем давала по кружечке, – улыбается М.М. Алферова.
Много лет хранит она в памяти и самые страшные для детского восприятия картины. После боев немало солдат оставалось непогребенными, их находили и предавали земле местные жители. Сколько таких братских могил по населенным пунктам Смоленщины, где нашли вечный покой безымянные защитники…
Освобождение
Каких только случаев на войне не было! Отец рассказывал Марии, как встретился на фронте с зятем Александром, который служил старшиной. В часть прибыло пополнение, и старшина стал просматривать списки прибывших. Наткнувшись на Свистунова Михаила Григорьевича, удивился такому совпадению и пошел посмотреть на полного тезку своего родственника. Встретились с радостью, обнялись, вспоминали мирное время.
…Эта встреча стала для них последней. Молодой боец погиб в конце войны, а отец Маши, пройдя плен, получив ранения, вернулся домой, поднимал сельское хозяйство и прожил до 86 лет. До Берлина дошел и во Франкфуртена-Майне потерял ногу будущий муж Марии.
После освобождения Смоленщины Машу с семилетним братом мама отправила на заработки в Белоруссию.
– Дома было голодно, вот и отправляли детву в люди, там была возможность пропитаться, – делится Мария Михайловна. – И жалко малых было, да что поделаешь. Жили мы у хозяев, братик скот пас, я жала, молотила и другую работу выполняла. Они нас не обижали, за один стол есть сажали. У них сын еще в армии служил, так они уговаривали, чтобы я осталась и невесткой им стала. Нравилось им, что я работящая да покладистая. А я о замужестве не думала, домой больше всего хотелось вернуться. Год мы там пробыли и овцу заработали.
Назад с таким трудом добирались. Транспорта никакого, поезда редко ходили. Ехали в эшелоне прямо на куче угля до Ярцево. Милиция хотела овцу отобрать, так военные увидели, защитили нас. Хотели от Ярцево пешком идти, а люди говорят, что волки съедят вместе с вашей овечкой. С Духовщины пешком 35 километров в ноябре шли. Как-то добрались до дома…
Достойное продолжение
Маша окончила только 4 класса, а потом для нее началась трудовая жизнь. Маленькая, худенькая, она работала на лесозаготовках, в течение жизни ей пришлось потрудиться и дояркой, и звеньевой. Кстати, этот факт она и считает секретом своего долголетия: работать много пришлось.
В 1948 году Мария Михайловна вышла замуж. С Иваном Яковлевичем они прожили в браке 62 года. Эти годы были, действительно, самыми лучшими в ее жизни.
Глава семьи был отличным гармонистом, земляки всегда приглашали его на праздники, где он играл, а супруга пела. Певческий дар достался Марии от мамы Анны Петровны, которым она славилась на всю округу.
Скорая на ногу, Мария Михайловна была лидером во всем, ее фотография постоянно занимала достойное место на Доске почета, успевала она заниматься и общественной деятельностью, будучи депутатом.
Алферовы вырастили троих детей, помогали с воспитанием четверых внуков. Сейчас у бабушки подрастают трое правнуков и одна праправнучка.
Уже много лет о маме заботится дочь Татьяна Ивановна, которая ради нее продала квартиру и построила маленький домик в деревне.
– Хочу, чтобы ей было хорошо и радостно, потому что пожилому человеку нужен свежий воздух, – считает дочь, – за стариками, как и за детьми, нужен хороший уход, это помогает продлить годы и сделать их светлыми и спокойными.
В любви и внимании близких живет наша землячка. И это дает Марии Михайловне силы жить и радоваться каждому новому дню.
Елена ТРУФАНОВА
